Узнаваемый автор Фарадж Караев в интервью с журналистом межпарламентской группы дружбы Наша родина-Азербайджан под управлением Дмитрия Савельева сказал о особенной мультикультурной среде азербайджанской столицы.
Отпрыск знаменитейшего русского композитора Кары Караева в собственных мемуарах нередко ворачивается к категоричному отцовскому: «Подбиральщиком прекрасных мелодий за роялем не будешь! Либо будешь специалистом – либо меняй специальность!» Талант и профессионализм в музыке должны идти рука о руку – был уверен Расправа Караев, и это убеждение с ним полностью делит отпрыск, идущий по той же композиторской стезе. При этом этот принцип распространяется на все сферы жизни Караевых. «Он считал своим долгом быть в центре публичной жизни, старался, по мере способности, надзирать музыкальные процессы в Азербайджане – исполнительские, педагогические, — ведает о отце Фарадж Караев. – В которой-то период – точнее, пока его не подкосили заболевания и он был полон сил — ни одно кадровое предназначение на наиболее либо наименее весомый пост в музыкальных учреждениях Баку не проходило без его роли, без его, выскажемся так, экспертной оценки. Он вел постоянную борьбу за чистоту государственного искусства – и этот огромный пласт жизни прожил так же честно, как и свою жизнь в творчестве».
Из-за очень насыщенной публичной работы, Расправа Караев не успел окончить почти все свои произведения. И это большая утрата для музыки, но Фарадж Караев считает, что если создатель не окончил сочинение, означает, так оно и обязано быть. Тем не наименее неким работам собственного отца Фараджу Караеву удалось отдать новое звучание. «Несколько его камерных сочинений я переоркестровал, и в итоге вышел типичный цикл, связанный общим заглавием «Quаsi uno…», что в переводе с итальянского – обиходного для всякого музыканта – переводится словами «Вроде бы…», — ведает автор. – Фортепианная сонатина перевоплотился в Quasi una sonatina для струнного оркестра, 2-ой струнный квартет – в Quasi un concerto grosso для камерного оркестра, фортепианная пьеса «Царскосельская скульптура» — в Quasi una fantasia для симфонического оркестра, а Соната для скрипки и фортепиано – в Quasi un concerto для скрипки и симфонического оркестра. Эти квазиновые опусы сейчас повсевременно звучат в концертных залах, что доставляет мне не только лишь удовлетворенность, да и творческое ублажение. Так, совершенно не так давно в Москве в Большенном зале консерватории на концерте, посвященном столетию композитора, прозвучал Quasi un concerto в чудесном выполнении Концертного оркестра консерватории под управление доктора Анатолия Левина, солировал Лауреат Интернациональных конкурсов Никита Борисоглебский. Таковая «преемственность», кажется мне еще наиболее многообещающей, нежели окончание незаконченных создателем опусов».
Необыкновенную роль Фарадж Караев в собственном проф становлении отводит творческой атмосфере, царившей не только лишь в их доме да и присущей Баку в целом. Приятной иллюстрации того, чем является Баку в культурном и соц плане является домашняя истории Караевых. Довольно сказать, что бабушки композитора – одна из которых была мусульманкой, а иная христианкой – были весьма дружны и даже совместно прогуливались в мечеть и церковь.
«Обычное бакинское двуязычие, быть может, и с перекосом в сторону российского языка посреди определенных слоев интеллигенции, расширяло кругозор, давало бесспорное преимущество при знакомстве с мировой литературой, которой на азербайджанском языке издавалось в то время очень не много, в разговоре с сотрудниками, при поездках в Москву, — ведает Фарадж Караев. — Отец отлично гласил на азербайджанском языке, при этом, на бакинском диалекте, потому что в те дальние времена каждое лето семья проводила в апшеронском селении Пиршаги, и он с юношества слышал и поглотил конкретно этот типичный вариант азербайджанского языка, отлично гласил и на российском. В семье же гласили на обоих языках, и даже в доме его деда, моего прадеда Искендер-бека Ахундова, свободно переходили с 1-го языка на иной. Обучался отец в российской школе, что, непременно, посодействовало ему при поступлении в Московскую консерваторию. Позднее, ворачиваясь в родной город из Москвы, где он жил почти все годы, старался больше гласить на азербайджанском – на языке, который обожал и который никогда не забывал. Такое двуязычие, такое тесное переплетение языков и культур, воздействовало и на развитие его композиторского дарования, и на миропонимание, и на формирование нрава. Для почти всех же бакинцев моего поколения российский язык стал главным, что давало, как я уже гласил, определенные достоинства. Тем не наименее, могу сказать, что город, в каком я вырос и провел огромную часть жизни, его культурная и соц среда, самым естественным образом сказались на формировании личности, и конкретно в Баку я стал тем, кем стал – человеком, который всю свою жизнь провел в музыке».
Источник: