«…Навряд ли кто-либо из наших больших талантов вызывал в массе читающей публики столько разноречивых толков и при жизни, и по погибели собственной», – писал историк литературы Пётр Боборыкин в статье «Николай Алексеевич Некрасов», размещенной в журнальчике «Наблюдающий» в апреле 1882 года.
Разобраться в противоречиях сложной личности 1-го из самых узнаваемых российских поэтов, у которого 10 декабря 2020 года отмечается 199-ый денек рождения, осознать своеобразие его творчества и специфику долголетней редакторской деятельности посодействуют источники, доступные в электрическом фонде и на портале Президентской библиотеки. К примеру, пособие «Чтения по новой российской литературе» (1906) доктора Григория Александровского; документальный кинофильм «Охотничий домик Н. А. Некрасова», также авторефераты диссертаций – «Динамические нюансы сюжета в поэме Н. А. Некрасова „Кому на Руси жить отлично„» (2014) Екатерины Сажениной и др. Самую большую ценность и энтузиазм представляют прижизненные публикации писателя в издаваемом им журнальчике «Современник» и мемуары людей, лично знавших его: статья писателя и критика Павла Ковалевского «Встречи на актуальном пути. Николай Алексеевич Некрасов» (1910), записки журналиста Григория Елисеева «Некрасов и Салтыков» (1893), книжка известного юриста Анатолия Жеребцы «1821–1921. Некрасов. Достоевский. По личным мемуарам» (1921).
Эти материалы разрешают выяснить, как тяжёлыми были детство и молодость Николая Некрасова. Александровский писал, что «…духовное страдание было неразлучно с первыми впечатлениями восприимчиваго мальчугана. На первом плане тут должен быть поставлен домашний раздор посреди родителей Некрасова. Предпосылкой этого раздора был отец поэта, твердый, необразованный человек, котораго цивилизация задела лишь снаружи…». О этом же гласил и Григорий Елисеев: «Некрасов, проведший детские и отроческие годы в доме отца… на 25 году собственного возраста опять посетивший его, не может смягчить собственного гнева и негодования при одном виде этого тогда уже опустевшаго дома». Лишь мама благотворно влияла на отпрыска, и незадолго до собственной погибели Некрасов в поэме «Мама» почтил её память: «Во мне выручила живую душу ты!»
Когда Некрасов поступил вольнослушателем на филологический факультет Петербургского института, отказавшись от военной карьеры, рассерженный отец лишил его вещественной поддержки. Свидетельство самого поэта о этом времени приводит Александровский:
«Ровно три года… я ощущал себя повсевременно, любой денек голодным. Не раз доходило до того, что я отчаливал в один ресторан на Морской, где позволяли читать газеты, хотя бы ничего не спросив для себя: возьмёшь, бывало, для виду газету, а сам подвинешь к для себя тарелку с хлебом и ешь». Павел Ковалевский вспоминал, как повстречал «Некрасова на Невском проспекте, дрогнущаго в глубокую осень в лёгком пальто и ненадёжных сапогах, помнится, даже в соломенной шапке с толкучаго рынка…».
Знакомые Некрасова в собственных мемуарах обрисовывают его наружность, нрав и привычки, сохранив для потомков вид поэта.
«…Средняго роста, худощав, с жидкою остроконечною тёмною бородкою на болезненно-жёлтом лице, с коричневыми, не без лукавства, – очами. На ходу он подавался несколько вперёд, в особенности подавалась сухая шейка, а голова откидывалась вспять и немножко покачивалась», – таковым узрел его Ковалевский. Пётр Боборыкин попробовал найти «бытовой тип» Некрасова как «типическаго человека, сложившагося в обстановке помещичьяго быта в приволжском крае». «У Некрасова высадка тела и лицо имели северно-русския черты.
И редчайший из наших писателей, воспитавшихся в дворянской помещичьей среде, сохранил внутри себя столько физиономической и бытовой связи с народным типом… <…> Постоянно приятно было созидать в нём совсем обычное и нередко любовное отношение к людям из народа… Это воззвание с народом присваивало и его манере гласить, его языку безыскусственную оригинальность…».
Весьма высоко оценивали современники редакторскую деятельность Николая Некрасова в литературном и общественно-политическом журнальчике «Современник» и сатирическом приложении «Свисток», также его управление иным литературным журнальчиком «Российские записки». Ковалевский признавался:
«Наилучшего редактора, как Некрасов, я не знал; чуть ли даже был у нас иной таковой же. Были люди сведущее его, образованнее… но умнее, проницательнее и умелее в сношениях с писателями и читателями никого не было».
Увлекательный взор на соотношение поэтического и публицистического начал в творчестве Некрасова высказал Боборыкин:
«Мне кажется, что в нём, как в поэте, до самой погибели сознательно боролись два человека: один – поэт, иной – обличитель публичных недугов. В крайнее время 2-ой преобладал; но 1-ый никогда – и к счастью – не сдавался, не желал умолкнуть; а в предсмертных стихотворениях, вылившихся во время страшных страданий, воскрес поновой».
Когда Николай Некрасов ушел из жизни Григорий Елисеев произнес о нём: «Я не понимаю ни 1-го человека, который бы столько потрудился и оказал столько услуг российской литературе, как он».
Источник: