В Нижнем Новгороде ситуация с коронавирусом остается сложной, но, невзирая на рост числа жертв COVID-19, власти стараются избежать полного локдауна, как это было в весеннюю пору. Театрам подфартило меньше — им до сего времени не разрешили демонстрировать спектакли. Режиссер «Нетеатра» Дмитрий Сухотерин поведал NN.RU о дилеммах, с которыми столкнулись артисты, и о том, почему его труппа была обязана играться в автобусе.
«Какая разница: 40–50 человек в помещении железо качают либо глядят спектакль?»
— Крайний спектакль мы сыграли 21 марта, а 28-го играться было уже недозволено. У нас были проданы билеты на спектакли и остальные мероприятия в апреле. И все это зависло. В летнюю пору мы жили в ожидании того, что с первого сентября все раскроется. Переписали письмо, которое написали на имя губернатора фитнес-центры. У нас была идея, что, если мы напишем такое же письмо, нас тоже откроют, поэтому что, какая разница — 40–50 человек в помещении железо качают либо посиживают и глядят спектакль?
Воззвание было переписано слово в слово, кроме каких-либо специфичных моментов. Не было пробы как-то стимулировать власть, было желание работать. Пришел формальный ответ: «Для вас запрещено».
Позже раскрылись кинозалы и сделалось совершенно обидно, поэтому что, чем кинозалы различаются от театров — совершенно неясно. Очередной ответ властей был: «Кинозалам можно, а для вас недозволено». Ответили в наиболее обходительной форме, но если убрать бюрократический язык, то получится: «Мы для вас просто воспретили, и всё».
На деньках в СМИ (Средства массовой информации, масс-медиа — периодические печатные издания, радио-, теле- и видеопрограммы) вышла новость, в какой разъяснялось, почему кинозалам можно работать, а театрам недозволено. К примеру, то, что в кинозалах можно обрабатывать помещение. Но в театрах же тоже можно. «В кинозалах нет контакта зрителей и актеров». Человек, который это писал, он хоть раз был совершенно в театре? От сцены до зрителей 3–5 метров. Это до сцены, а не до артистов. Артисты на краю сцены не играют, они играют в центре. Другими словами метров за 10 от публики. О каком договоре речь идет? Если о энергии, которая возникает меж зрительным залом и артистами — то да, она возникает. Но она не передает вирус. «В кинозалах меньше контактных поверхностей». Каких? Кто их считал? Все кинозалы находятся в торговых центрах, в каких продают одежку и есть примерочные. И просто люди изменяются одежкой. Этот ответ не выдерживает никакой критики. Почему в Нижнем Новгороде закрыты театры — не понимает никто! И отвечать никто не желает.
У нас набралось 15 независящих обществ, которые что-то желают создать в данной связи. Все находятся в разной правовой форме — есть ИП, есть ООО, есть НКО, есть самозанятые, которые при всем этом члены Союза театральных деятелей. Кому как удобнее работать. К примеру, «Театр на Счастливой» — у их в аренде все это время целое здание. Мы-то работаем на разовых арендах, на любой спектакль снимаем помещение, но должны много спектаклей зрителям, поэтому что они пользуются спросом. А театр на Счастливой все это время платит аренду, платят заработную плату артистам в штате. Они должны бегать, выпрашивать дотации, которые им к тому же не подписывают. На основании чего же?
«Мы существуем лишь с реализации билетов»
В городке прогуливается транспорт. Люди без масок, без ничего, впритирочку по 100 человек движутся из Сормова в Верхние Печеры полтора часа. И если б в Печерах был театр — эти люди не смогли бы в него зайти. В помещение, где высота потолков 4–5 метров, а площадь не 15 квадратных метров, а 100.
Не так давно Путин направил внимание на состояние культуры. Произнес, что можно работать с 50%-ным заполненным залом. Мы уже и на это согласны, хотя в транспорте заполнены все 100%.
Естественно, эта ситуация подавляет артистов. Бюрократы молвят: «Вы сможете репетировать». Но, во-1-х, за чей счет мы будем репетировать? Если мы существуем лишь с реализации билетов? Экономным театрам произнесли не работать — они не работают. Им всем плохо, но относительно плохо: они средства получают. Потому страшатся увольнений и молчат. Ну и все директора театров — сотрудники Министерства культуры.
Понимаю, что сначала Министерство культуры было не в курсе, что в городке есть личные театры. Но за четыре месяца и четыре письма от нас уже можно понять, что они есть. И осознать, что никакого кошмара они не представляют.
Но всем на нас глубоко плевать. За этот период времени не было ни 1-го совещания, ни 1-го круглого стола, ни 1-го звонка. Ни-че-го. Просто всякий раз, получая наше письмо, Минкульт растрачивает три недельки на то, чтоб написать: «Для вас играться запрещено, поэтому что мы для вас воспретили».
И вначале у нас было чувство, что это ошибка какая-то. Но прошло четыре месяца! Невольно вспоминается ситуация с ТЮЗом 2009 года, когда они голодовку объявили. А им просто поставили управляющего, который им не приглянулся. А нас держат без работы 6 месяцев безо всяких оснований!
«Нужно играться в автобусе, ведь там собираться можно»
Вначале наш «Автобус» — это был просто вопль души. Как-то зашел в маршрутку, а там люд без масок. И его много. И появилось недопонимание: почему в автобусе можно собираться, а в театре — нет? И так как нам на еще одно письмо так и не ответили, а автобусы как прогуливаются — так и прогуливаются, то и вышла таковая идея, что нужно играться в автобусе, ведь там собираться можно.
Вначале это планировалось как акция, чтоб привлечь внимание к дилемме. И это вышло, написали почти все федеральные издания. Властям в очередной раз оказалось все равно. Но зрители стали просить еще. Мы уже заканчиваем играться в автобусе — поэтому что холодно, тяжело играться. Но спрос вырастает и если б была возможность по погоде…
У меня гортань прихватило. И не у меня 1-го. Почему доводят людей до того, что мы обязаны играться в автобусе и заболевать — не ковидом, а обыкновенной простудой из-за холода? Поэтому что нам не дают играться в отапливаемых помещениях, где все можно обработать, залить антисептиком все эти кожзамовские кресла хоть из ведра, где есть рециркуляторы, можно измерить температуру и так дальше?
С той точки, с которой мы уезжаем — уезжаем не только лишь мы. Там часто стоят экскурсионные автобусы, которые возят экскурсии по Нижнему Новгороду. Зрители приобретают билеты, садятся, мы едем, играем, всем нравится. Спектакль интерактивный, часть реплик — это мы обращаемся к зрителям. К слову, перед высадкой мы проверяем температуру, обрабатываем руки и выдаем маски. В маршрутках этого не делают. Маски время от времени требуют, если кондуктор есть — но на этом все.
Необыкновенная постановка приглянулась зрителям — билеты на «Автобус» раскупали весьма стремительно
Фото: Кирилл Ярушин
Поделиться
Спектакль о том, что на данный момент происходит вокруг. От идеи сыграть некий из наших текущих спектаклей, мы отказались сходу. Просто арендовать автобус, встать на Минина и сыграть — мы решили, что это не весьма любопытно. Потому написали специальную пьесу. Она и про коронавирус, и про то, как это, когда тебя не слышат. Про то, что нас окружает, про нашу реальность.
К слову, перед тем, как играться в автобусе, мы провели кинопоказ. Я смонтировал спектакль, который был снят в 2013 году с 5 камер. Продал билеты, и в том же зале, где мы обычно играем спектакли, на легитимных основаниях показал киноверсию спектакля. Поэтому что кино-то можно. В зале есть проектор, есть экран.
«Никто не собирается оплачивать билеты в Питер, чтоб мы сыграли спектакль про Нижний Новгород и войну»
Мы существуем с 2010 года, лауреаты интернациональных фестивалей. К примеру, наша пьеса «Nota Bene 1945» по мемуарам нижегородки, которая в 1941 году пошла в 1-ый класс, была отмечена интернациональным конкурсом «Действующие лица» в 2018 года. В 2019 году она уже как спектакль получила высшую оценку ведущего театрального критика Павла Руднева.
Но, невзирая на все отличные отзывы, на 75-летие Победы в этом году, 800-летие Нижнего Новгорода ничто не сподвигло ни один нижегородский театр даже прочесть эту пьесу. Хотя я предлагал ее уже в ранге фаворита конкурсов, с огромным количеством отзывов. Просто не читают.
Сейчас они не работают, получают заработную плату, выпускают премьеры за закрытыми дверями, про которые пишут журналисты.
Я им, естественно, соболезную, но нам я соболезную больше. Поэтому что нас пригласили на интернациональный фестиваль в Санкт-Петербург, на который мы должны двигаться за собственный счет — мы же коммерческий театр. Никто не собирается нам оплачивать билеты в Питер, чтоб мы сыграли спектакль про Нижний Новгород и Величавую Русскую войну. Мы это будем созодать за собственный счет. И если нам не будут давать работать, я не понимаю, откуда мы будем брать средства. Побираться пойдем?
Театр как спорт
Работать театрам можно всюду, но не у нас. У нас можно все, не считая театров. Пока была твердая изоляция и никто не работал — мы все соображали. Репетировали. Но это как спорт. Нереально стать фаворитом по дзюдо, если ты занимаешься лишь в спортзале. Репетиция — это просто тренировка в спортзале. Чтоб поддерживать себя в истинной форме — нужно выходить «на бой» и работать с публикой. Публика — это и партнер твой, и противник, и зрительный зал. Такое триединство в театре, в отличие от спорта, где противник один, партнеры — остальные, а зрители — третьи. Репетиции без выхода к публике — они убивают квалификацию артистов.
Отлично, что разрешили работать кинозалам, но квалификация работников кинозалов — просто отрывать билеты, она и через год не потеряется. Квалификация играться — она уже потеряна за полгода, ее уже нужно восстанавливать. И как нам двигаться предаставлять Нижний Новгород неразыгранными? Репетиции, повторяю, это спортзал. Необходимо выходить на татами, чтоб стать фаворитом.
Источник: